Получилось длинно и заумно, и да простит меня заказчик.
Исповедь.
Кардинал Сильвестр дорожил высшим духовным саном уже потому, что заниматься политикой было проще, чем верой, в которой глава церки был нетверд. Он сомневался в небытии Создателя лишь тогда, когда пил горячий, свежесваренный шадди: ибо шадди был божественным напитком, слишком чудодейственным для того, чтобы считаться творением природы. Но, возможно, коварный напиток создал Леворукий. Кардинал Сильвестр не был проповедником, но по большим церковным праздникам сан обязывал его обратиться к народу Олларии со словами поучения и благословения. В теплый день месяца Весенних Молний в Ноху съехался почти весь королевский двор: Лучшим Людям следовало проявлять благочестие. За двойным оцеплением толпился народ попроще – те, кто действительно пришли послушать проповедь и оказались на худших местах. С каменного возвышения на закрытой площади Кардинал говорил о красоте. Еще накануне вечером он собирался подготовить проповедь о кознях Леворукого и способах избежать их… но слишком сильно пахла сирень, перебивая даже запах шадди в его кабинете – и проповедь получилась о красоте. “Красота бывает внешняя и внутренняя, и каждая приносит особенную радость. Именно поэтому вы приходите на службу, умыв лицо и руки, надев свежее скромное платье, – сообщил он придворным дамам, чьи выдержанные в светлых тонах туалеты были пошиты из дорогих алатских шелков и гайифской парчи. – Красота и чувство легкости наполняет дом, когда в нем прибрано и чисто. Если чисто на улицах, красив весь город, а из красивых городов выйдет прекрасное королевство… Но важнее другая красота: красота внутренняя…” Сильвестр встретился глазами с сыном Алваро Алвы и усмехнулся про себя: тот был живой демонстрацией его речей. Молодой Рокэ был влюблен; он исповедался, но все его чувства были написаны на лице: внутренняя красота проступала через внешнюю тем огнем, яростный жар которого сам Дорак уже начал забывать. После проповеди Рокэ куда-то умчался – как всегда – и кардинал не успел поделиться с ним своими наблюдениями. Подошли его величество король Талига и его невеста, Катарина Ариго. Подошла за благословением монаршая свита. Сильвестр щедро давал то, чего не мог дать. После, Сильвестр выслушивал исповеди в маленьком, обнесенном стенами садике. Желающие исповедаться по одному входили через запирающуюся калитку. Когда очередь уже иссякала, на лавку напротив Сильвестра опустился молодой крепко сложенный мужчина. – Ваше высокопреосвященство… У незнакомца был странный акцент, а еще – темные волосы и синие глаза, только они не блестели, как у Рокэ, но были тусклыми и глубокими. Перед ним была вторая за день аллегория красоты, созданной любовью более высокого порядка, чем любовь к одному человеку. Сильвестр поразился, но не подал виду. – Да, дитя? – Я… проездом в вашем городе, – сказал черноволосый. – Ваша проповедь тронула меня… мне хотелось бы исповедаться. – Будь уверен: сказанное тобой останется тайной для всех, кроме Создателя. – Создателя не существует, – спокойно ответил незнакомец, глядя Сильвестру в глаза. – Ваши боги мертвы. – Еретик! – прошептал кардинал, от возмущения утратив голос. – Если угодно. Но вы знаете, что на исповеди не лгут. Я исповедуюсь в том, что боги мертвы, а я не могу защитить вас... и мне жаль, даже несмотря на то, что вы самый страшный еретик. – Я позову стражу, – сказал Сильвестр только для того, чтобы припугнуть странного человека. Особу Его Высокопреосвященства охраняли королевские стрелки на крыше пристройки с южной стороны сада. Они не слышали исповеди, но всё видели через прицелы арбалетов. – Я лишь хочу предупредить вас, Сильвестр, – незнакомец печально покачал головой. Сильвестру не давал покоя этот акцент, который ни с чем невозможно было соотнести. – Вы еретик, если вместо того, чтобы проповедовать смирение, зажигаете толпу страстью... Сильвестр едва не поддался необъяснимому желанию сказать “не верю” – но слова замерли на губах. Как выяснилось, не только шадди искушал Квентина Дорака верить в высшие силы: созерцание настоящей красоты служило тому же эффекту. Черноволосый незнакомец был из тех красавцев, что рождаются раз в столетие (по прежнему убеждению кардинала, лимит уже был исчерпан домом Алва), он был красив… как Леворукий. Сравнение пришло на ум совершенно необъяснимо: Повелителя Кошек обычно изображали зеленоглазым и рыжеволосым. – Нет ни Создателя, ни древних богов. – Слова странной исповеди звучали как приговор. – Они погибли, кардинал. Ваши слова о красоте тронули меня: вы производите впечатление человека тонко чувствующего и глубоко понимающего. Мне хотелось, чтобы вы знали правду и распорядились ей мудро. – Кто вы? – спросил Сильвестр. Незнакомец покачал головой так, словно ответа на вопрос не существовало; однако Сильвестр утвердился в подозрении, что имен у него много. Глаза незнакомца были безумного цвета, но их взгляд оставался тяжел и спокоен. Черноволосый красавец высказывал собственные мысли Дорака; он… искушал его? Если существует Леворукий, то существует и Создатель? Что, если все это – высшая инспекция для него, кардинала Талига? Ненаписанная пропоповедь о путях Леворукого... – Вы станете еретиком в глазах церкви, если признаете истину: боги мертвы, остались только люди. – Незнакомец положил правую ладонь на плечо кардинала почти отеческим жестом. В иной ситуации это было бы вопиющим нарушением этикета, но в этот момент Сильвестр впервые пожалел о стрелках на крыше… а еще о том, что не умеет, подобно скучающим аристократам, влюбляться в мальчиков. – …И я благословляю вас на ересь. Еретики, по крайней мере, умеют до конца стоять за то, во что верят. Во что вы верите, кардинал? – Я верю в Талиг. – Так сделаете его красивым. Он жемчужина Кэртианы. С этими словами незнакомец поднялся и неспешно зашагал к калитке. Дорак закрыл лицо ладонями. Леворукий благословил его на ересь. День определенно прошел не зря. Когда калитка лязгнула за спиной знакомого незнакомца, Дорак отрешенно подумал, что забыл спросить, не он ли придумал шадди.
Nivalis Di Кэр Ри Mayrin trii-san coldlight77789 Спасибо, что прочитали - и рада, если понравилось. Я сама подумываю, что немножко загубила зявку, поэтмоу, может быть, попытаюсь второй раз с другим сюжетом...
Заказчик, Ну, если заказчик доволен, это самое главное!
sariku честное слово, каждый раз себя бью по пальцам, когда хочу писать на фест, потому что у меня в голове еще не сложилась целиковая картинка канона. Поэтому и образ Леворукого, наверное, так уехал... Буду исправляться!
sariku Nivalis Di ааа, так под "образом" имелась в виду "внешность"? Простите, я неверно поняла. Черноволосым и синеглазым я его сделала сознательно. Либо он специально шифруется, чтобы Сильвестр хотя бы начал слушать "исповедь", либо внешность по настроению незаметно для него самого меняется, как у фраевского сэра Макса цвет глаз ))
sariku Nivalis Di ааа, так под "образом" имелась в виду "внешность"? Простите, я неверно поняла. Черноволосым и синеглазым я его сделала сознательно. Либо он специально шифруется, чтобы Сильвестр хотя бы начал слушать "исповедь", либо внешность по настроению незаметно для него самого меняется, как у фраевского сэра Макса цвет глаз ))
-
-
09.09.2009 в 09:32Исповедь.
Кардинал Сильвестр дорожил высшим духовным саном уже потому, что заниматься политикой было проще, чем верой, в которой глава церки был нетверд. Он сомневался в небытии Создателя лишь тогда, когда пил горячий, свежесваренный шадди: ибо шадди был божественным напитком, слишком чудодейственным для того, чтобы считаться творением природы. Но, возможно, коварный напиток создал Леворукий.
Кардинал Сильвестр не был проповедником, но по большим церковным праздникам сан обязывал его обратиться к народу Олларии со словами поучения и благословения. В теплый день месяца Весенних Молний в Ноху съехался почти весь королевский двор: Лучшим Людям следовало проявлять благочестие. За двойным оцеплением толпился народ попроще – те, кто действительно пришли послушать проповедь и оказались на худших местах.
С каменного возвышения на закрытой площади Кардинал говорил о красоте. Еще накануне вечером он собирался подготовить проповедь о кознях Леворукого и способах избежать их… но слишком сильно пахла сирень, перебивая даже запах шадди в его кабинете – и проповедь получилась о красоте.
“Красота бывает внешняя и внутренняя, и каждая приносит особенную радость. Именно поэтому вы приходите на службу, умыв лицо и руки, надев свежее скромное платье, – сообщил он придворным дамам, чьи выдержанные в светлых тонах туалеты были пошиты из дорогих алатских шелков и гайифской парчи. – Красота и чувство легкости наполняет дом, когда в нем прибрано и чисто. Если чисто на улицах, красив весь город, а из красивых городов выйдет прекрасное королевство… Но важнее другая красота: красота внутренняя…”
Сильвестр встретился глазами с сыном Алваро Алвы и усмехнулся про себя: тот был живой демонстрацией его речей. Молодой Рокэ был влюблен; он исповедался, но все его чувства были написаны на лице: внутренняя красота проступала через внешнюю тем огнем, яростный жар которого сам Дорак уже начал забывать.
После проповеди Рокэ куда-то умчался – как всегда – и кардинал не успел поделиться с ним своими наблюдениями. Подошли его величество король Талига и его невеста, Катарина Ариго. Подошла за благословением монаршая свита. Сильвестр щедро давал то, чего не мог дать.
После, Сильвестр выслушивал исповеди в маленьком, обнесенном стенами садике. Желающие исповедаться по одному входили через запирающуюся калитку. Когда очередь уже иссякала, на лавку напротив Сильвестра опустился молодой крепко сложенный мужчина.
– Ваше высокопреосвященство…
У незнакомца был странный акцент, а еще – темные волосы и синие глаза, только они не блестели, как у Рокэ, но были тусклыми и глубокими. Перед ним была вторая за день аллегория красоты, созданной любовью более высокого порядка, чем любовь к одному человеку. Сильвестр поразился, но не подал виду.
– Да, дитя?
– Я… проездом в вашем городе, – сказал черноволосый. – Ваша проповедь тронула меня… мне хотелось бы исповедаться.
– Будь уверен: сказанное тобой останется тайной для всех, кроме Создателя.
– Создателя не существует, – спокойно ответил незнакомец, глядя Сильвестру в глаза. – Ваши боги мертвы.
– Еретик! – прошептал кардинал, от возмущения утратив голос.
– Если угодно. Но вы знаете, что на исповеди не лгут. Я исповедуюсь в том, что боги мертвы, а я не могу защитить вас... и мне жаль, даже несмотря на то, что вы самый страшный еретик.
– Я позову стражу, – сказал Сильвестр только для того, чтобы припугнуть странного человека. Особу Его Высокопреосвященства охраняли королевские стрелки на крыше пристройки с южной стороны сада. Они не слышали исповеди, но всё видели через прицелы арбалетов.
– Я лишь хочу предупредить вас, Сильвестр, – незнакомец печально покачал головой. Сильвестру не давал покоя этот акцент, который ни с чем невозможно было соотнести. – Вы еретик, если вместо того, чтобы проповедовать смирение, зажигаете толпу страстью...
Сильвестр едва не поддался необъяснимому желанию сказать “не верю” – но слова замерли на губах. Как выяснилось, не только шадди искушал Квентина Дорака верить в высшие силы: созерцание настоящей красоты служило тому же эффекту. Черноволосый незнакомец был из тех красавцев, что рождаются раз в столетие (по прежнему убеждению кардинала, лимит уже был исчерпан домом Алва), он был красив… как Леворукий. Сравнение пришло на ум совершенно необъяснимо: Повелителя Кошек обычно изображали зеленоглазым и рыжеволосым.
– Нет ни Создателя, ни древних богов. – Слова странной исповеди звучали как приговор. – Они погибли, кардинал. Ваши слова о красоте тронули меня: вы производите впечатление человека тонко чувствующего и глубоко понимающего. Мне хотелось, чтобы вы знали правду и распорядились ей мудро.
– Кто вы? – спросил Сильвестр.
Незнакомец покачал головой так, словно ответа на вопрос не существовало; однако Сильвестр утвердился в подозрении, что имен у него много. Глаза незнакомца были безумного цвета, но их взгляд оставался тяжел и спокоен. Черноволосый красавец высказывал собственные мысли Дорака; он… искушал его? Если существует Леворукий, то существует и Создатель? Что, если все это – высшая инспекция для него, кардинала Талига? Ненаписанная пропоповедь о путях Леворукого...
– Вы станете еретиком в глазах церкви, если признаете истину: боги мертвы, остались только люди. – Незнакомец положил правую ладонь на плечо кардинала почти отеческим жестом. В иной ситуации это было бы вопиющим нарушением этикета, но в этот момент Сильвестр впервые пожалел о стрелках на крыше… а еще о том, что не умеет, подобно скучающим аристократам, влюбляться в мальчиков.
– …И я благословляю вас на ересь. Еретики, по крайней мере, умеют до конца стоять за то, во что верят. Во что вы верите, кардинал?
– Я верю в Талиг.
– Так сделаете его красивым. Он жемчужина Кэртианы.
С этими словами незнакомец поднялся и неспешно зашагал к калитке. Дорак закрыл лицо ладонями. Леворукий благословил его на ересь. День определенно прошел не зря.
Когда калитка лязгнула за спиной знакомого незнакомца, Дорак отрешенно подумал, что забыл спросить, не он ли придумал шадди.
-
-
09.09.2009 в 15:12Читатель.
-
-
09.09.2009 в 16:18-
-
09.09.2009 в 16:48-
-
09.09.2009 в 18:00-
-
09.09.2009 в 19:12Заказчик
-
-
09.09.2009 в 20:56но куда же делся привычный образ леворукого, чужого, ринальди ракана?!
-
-
09.09.2009 в 22:38Спасибо!
-
-
10.09.2009 в 00:49Кэр Ри
Mayrin
trii-san
coldlight77789
Спасибо, что прочитали - и рада, если понравилось.
Я сама подумываю, что немножко загубила зявку, поэтмоу, может быть, попытаюсь второй раз с другим сюжетом...
Заказчик,
Ну, если заказчик доволен, это самое главное!
sariku
честное слово, каждый раз себя бью по пальцам, когда хочу писать на фест, потому что у меня в голове еще не сложилась целиковая картинка канона. Поэтому и образ Леворукого, наверное, так уехал... Буду исправляться!
-
-
10.09.2009 в 18:12-
-
10.09.2009 в 18:14-
-
10.09.2009 в 19:09-
-
10.09.2009 в 21:18Верно подмечено!
а еще о том, что не умеет, подобно скучающим аристократам, влюбляться в мальчиков.
Ого!!!
Леворукий благословил его на ересь. День определенно прошел не зря.
Супер!!! Автор, спасибо Вам!!!
-
-
12.09.2009 в 06:04Nivalis Di
ааа, так под "образом" имелась в виду "внешность"? Простите, я неверно поняла.
Черноволосым и синеглазым я его сделала сознательно. Либо он специально шифруется, чтобы Сильвестр хотя бы начал слушать "исповедь", либо внешность по настроению незаметно для него самого меняется, как у фраевского сэра Макса цвет глаз ))
quartusego
пасип
Афтар.
-
-
12.09.2009 в 06:07Nivalis Di
ааа, так под "образом" имелась в виду "внешность"? Простите, я неверно поняла.
Черноволосым и синеглазым я его сделала сознательно. Либо он специально шифруется, чтобы Сильвестр хотя бы начал слушать "исповедь", либо внешность по настроению незаметно для него самого меняется, как у фраевского сэра Макса цвет глаз ))
quartusego
пасип
Афтар.
-
-
23.11.2009 в 02:32Я люблю Леворукого и Дорака, а они получились бесподобны.