— Долг повелевает вам, Руперт, выполнить этот приказ. Ради Кесарии. Ее враги —ваши враги. — Да, я знаю. Он не может отказаться: долг повелевает ему. Он не может сказать «нет». И он согласится, примет из рук того, чье лицо скрыто в тени кинжал, и он убьет того, кому присягал. Как будто со стороны он видит и чувствует все, что происходит дальше: долгий, безумно долгий день, минуты, тянущиеся часами, густой воздух, городской шум, без конца перебираемые доказательства того, что он верно выбрал, холод кинжала, собственные слезы. Наступает вечер. Пора. Он не сможет отказаться теперь, когда уже дал согласие.
Он не может согласиться. То, что говорит эр Август— безумие, наверняка, он повторяет чужие слова, чужие ошибочные слова. И его, Ричарда Окделла, обязанность сейчас же, немедленно разубедить его! Ведь он как раз хотел поговорить с эром Августом о Вороне. Как будто со стороны он видит и чувствует все, что происходит дальше: свои сбивчивые слова, волнение, спокойные и уверенные возражения Штанцлера, но эти возражения не разубедят его, шум ветра за окном, городской шум, пение птиц, холод кинжала, собственный крик. Дальше не будет ничего. Он мог бы согласиться — потому что отказ был в высшей степени неразумен.
Они просыпаются одновременно: оба испуганные, оба в слезах.
Дика трясет от чужого горя: зачем незнакомого юношу по имени Руперт заставляют убить того, кого он любит больше собственной жизни, за кого он с радостью отдал бы эту жизнь? Зачем он соглашается? Ради какого глупого долга?..
Руперт торопливо вытирает слезы. Кто же плачет из-за сна? Но почему-то очень жалко этого Дика Окделла, нашедшего в себе силы отказаться от предательства и потому погибшего.
...твою кавалерию, ну вот зачем на ночь я прочел? Не засну ж... Автор, вы прям мои мысли прочитали. Это прекрасно. Откройтесь как-нибудь. Восхищенный заказчик.
-
-
27.09.2009 в 00:49— Долг повелевает вам, Руперт, выполнить этот приказ. Ради Кесарии. Ее враги —ваши враги.
— Да, я знаю.
Он не может отказаться: долг повелевает ему. Он не может сказать «нет». И он согласится, примет из рук того, чье лицо скрыто в тени кинжал, и он убьет того, кому присягал.
Как будто со стороны он видит и чувствует все, что происходит дальше: долгий, безумно долгий день, минуты, тянущиеся часами, густой воздух, городской шум, без конца перебираемые доказательства того, что он верно выбрал, холод кинжала, собственные слезы. Наступает вечер. Пора.
Он не сможет отказаться теперь, когда уже дал согласие.
Он не может согласиться. То, что говорит эр Август— безумие, наверняка, он повторяет чужие слова, чужие ошибочные слова. И его, Ричарда Окделла, обязанность сейчас же, немедленно разубедить его! Ведь он как раз хотел поговорить с эром Августом о Вороне.
Как будто со стороны он видит и чувствует все, что происходит дальше: свои сбивчивые слова, волнение, спокойные и уверенные возражения Штанцлера, но эти возражения не разубедят его, шум ветра за окном, городской шум, пение птиц, холод кинжала, собственный крик. Дальше не будет ничего.
Он мог бы согласиться — потому что отказ был в высшей степени неразумен.
Они просыпаются одновременно: оба испуганные, оба в слезах.
Дика трясет от чужого горя: зачем незнакомого юношу по имени Руперт заставляют убить того, кого он любит больше собственной жизни, за кого он с радостью отдал бы эту жизнь? Зачем он соглашается? Ради какого глупого долга?..
Руперт торопливо вытирает слезы. Кто же плачет из-за сна? Но почему-то очень жалко этого Дика Окделла, нашедшего в себе силы отказаться от предательства и потому погибшего.
-
-
27.09.2009 в 00:53автор, спасибо
-
-
27.09.2009 в 00:55-
-
27.09.2009 в 00:56Автор, вы прям мои мысли прочитали. Это прекрасно. Откройтесь как-нибудь.
Восхищенный заказчик.
-
-
27.09.2009 в 01:03-
-
27.09.2009 в 01:13-
-
27.09.2009 в 02:21-
-
27.09.2009 в 20:27