На этот раз Робер помнил весь сон, от начала до конца, но от этого было не легче. Раньше казалось - если запомнит, что снилось, сможет что-то понять, что-то изменить. И вот сейчас он помнил - но ничего не понимал. За окном брезжил серый рассвет, в комнате тускло вырисовывалась обстановка - бледные, громоздкие вещи, лишние здесь. Раньше он их такими не считал... Робер передернул плечами и бросил привычный взгляд на запястье - туда, где раньше жил браслет. И сначала не понял, что видит. Браслет снова охватывал запястье, но на этот раз не золотой. Полоса свежей рубцовой кожи, розовая, припухшая.
Значит, не сон. Не совсем сон... Где же он тогда бродил?
...он брел, потеряв счет времени. Время не шло. Застланное тучами небо давило на голову, а Робер карабкался по камням, и слева ревело море, а справа тянулись, насколько хватало глаз, черные и черные скалы. Не было даже отчаяния, только усталость и рожденное ею упрямство.
Где-то далеко бил копытами черный яростый жеребец, где-то ждал его венценосный дурак, а сам Робер не успевал - не успевал никак. Холодные камни, скользкие, упрямые. Пальцы не находят зацепки, ноги срываются с опоры. И все же - дальше, с уступа на уступ, перебраться через это нагромождение камней, спуститься вниз, ноги захлестывает пенящаяся вода, опять вверх, опять вниз.
Надо, жизненно надо было успеть, потому что жеребец и дурак должны были вот-вот встретиться, и только Робер мог... Что он мог - он и сам не знал. Знал, что должен успеть вовремя.
Очередная скала оказалась особенно своенравной. Черная и мокрая, высокая, длинная. Робер безнадежно взглянул направо - нет, пытаться обойти нет смысла, слишком далеко тянется гребень. Снова надо вверх.
Где-то стучат копыта по мостовой. Какое счастье, что это не кантер, не рысь, просто шаг, и тот неспешный, потому что конюхи осторожны, они боятся жеребца-убийцу. Значит, время еще есть.
По лицу хлестнули капли. Угрюмое небо все же пролилось дождем. Все, что осталось невымокшего, мгновенно промокло, холодные струйки потекли по телу. Волосы липли к лицу, вода заливала глаза, и все трудней становилось находить, за что зацепиться, пальцы скользили, соскальзывали, но Робер упорно продвигался вверх . У самой вершины под опорной ногой хрустнуло и посыпалось, и от места, достаточного для половины ступни, остался кусочек для одного пальца. Левая рука намертво вцепилась в острый выступ, похожий на плавник, пальцы правой слепо шарили по скале, а под ними крошилось, а что не крошилось, то было скользким и гладким.
Горячие сильные пальцы обхватили его запястье. Запястье той самой руки, что цеплялась за плавник скалы.
- Рокэ?
Ворон наклонил голову. Его синие глаза казались немыслимо яркими в этом месте, где царили только два цвета - черный и серый.
- Вы не найдете здесь уступа. Постарайтесь упереться в камень подошвой.
Робер попробовал. Почему-то получилось. Оставалось только исхитриться ухватиться за Рокэ, подтянуться...
Задыхаясь, Иноходец упал на хребет побежденной скалы. Дождь продолжал хлестать, и Робер с наслаждением подставил под холодные струи горящие руки. Алва выпрямился и стоял, глядя вперед. Вперед - для Робера, назад - для себя.
- Я... - хрипло начал Робер, и осекся. Он понял, что больше не слышит, не чувствует движения жеребца, и дыхание светловолосого дурака прекратилось. - Я опоздал?! - почти выкрикнул он, и Ворон обернулся.
Это не было ни сном, ни явью. Робер не знал, чем это было, он по-прежнему не понимал, но точно знал одно: он снова в долгу.
-
-
05.09.2009 в 00:43За окном брезжил серый рассвет, в комнате тускло вырисовывалась обстановка - бледные, громоздкие вещи, лишние здесь. Раньше он их такими не считал...
Робер передернул плечами и бросил привычный взгляд на запястье - туда, где раньше жил браслет. И сначала не понял, что видит. Браслет снова охватывал запястье, но на этот раз не золотой. Полоса свежей рубцовой кожи, розовая, припухшая.
Значит, не сон. Не совсем сон...
Где же он тогда бродил?
...он брел, потеряв счет времени. Время не шло. Застланное тучами небо давило на голову, а Робер карабкался по камням, и слева ревело море, а справа тянулись, насколько хватало глаз, черные и черные скалы. Не было даже отчаяния, только усталость и рожденное ею упрямство.
Свинцовое небо. Нервно бьют в черные камни волны. Взлетают жалящие брызги.
Где-то далеко бил копытами черный яростый жеребец, где-то ждал его венценосный дурак, а сам Робер не успевал - не успевал никак. Холодные камни, скользкие, упрямые. Пальцы не находят зацепки, ноги срываются с опоры. И все же - дальше, с уступа на уступ, перебраться через это нагромождение камней, спуститься вниз, ноги захлестывает пенящаяся вода, опять вверх, опять вниз.
Надо, жизненно надо было успеть, потому что жеребец и дурак должны были вот-вот встретиться, и только Робер мог... Что он мог - он и сам не знал. Знал, что должен успеть вовремя.
Очередная скала оказалась особенно своенравной. Черная и мокрая, высокая, длинная. Робер безнадежно взглянул направо - нет, пытаться обойти нет смысла, слишком далеко тянется гребень.
Снова надо вверх.
Где-то стучат копыта по мостовой. Какое счастье, что это не кантер, не рысь, просто шаг, и тот неспешный, потому что конюхи осторожны, они боятся жеребца-убийцу. Значит, время еще есть.
По лицу хлестнули капли. Угрюмое небо все же пролилось дождем. Все, что осталось невымокшего, мгновенно промокло, холодные струйки потекли по телу. Волосы липли к лицу, вода заливала глаза, и все трудней становилось находить, за что зацепиться, пальцы скользили, соскальзывали, но Робер упорно продвигался вверх
.
У самой вершины под опорной ногой хрустнуло и посыпалось, и от места, достаточного для половины ступни, остался кусочек для одного пальца. Левая рука намертво вцепилась в острый выступ, похожий на плавник, пальцы правой слепо шарили по скале, а под ними крошилось, а что не крошилось, то было скользким и гладким.
Горячие сильные пальцы обхватили его запястье. Запястье той самой руки, что цеплялась за плавник скалы.
- Рокэ?
Ворон наклонил голову. Его синие глаза казались немыслимо яркими в этом месте, где царили только два цвета - черный и серый.
- Вы не найдете здесь уступа. Постарайтесь упереться в камень подошвой.
Робер попробовал. Почему-то получилось. Оставалось только исхитриться ухватиться за Рокэ, подтянуться...
Задыхаясь, Иноходец упал на хребет побежденной скалы. Дождь продолжал хлестать, и Робер с наслаждением подставил под холодные струи горящие руки. Алва выпрямился и стоял, глядя вперед. Вперед - для Робера, назад - для себя.
- Я... - хрипло начал Робер, и осекся. Он понял, что больше не слышит, не чувствует движения жеребца, и дыхание светловолосого дурака прекратилось.
- Я опоздал?! - почти выкрикнул он, и Ворон обернулся.
Это не было ни сном, ни явью. Робер не знал, чем это было, он по-прежнему не понимал, но точно знал одно: он снова в долгу.
-
-
05.09.2009 в 13:08-
-
05.09.2009 в 21:49Автор
-
-
05.09.2009 в 23:33заказчик