Он тренируется. Тренируется упорно и настойчиво, так, что начинают болеть пальцы, так, что гладкие листы выскальзывают, рассыпаясь по столу яркими пятнами. От них рябит в глазах, хочется сгрести их и выбросить, сжечь в камине или разорвать. Но он вновь берет их в руки. Из левой в правую, едва придерживая кончиками пальцев, пустить скользкую непрерывную ленту, так, будто она течет сама - а потом обратно, точно так же, небрежно и легко, еле заметно шевельнув ладонью, из правой в левую. Нет. Не получается. Карты рассыпаются на стол, на колени, на пол. Он чувствует себя неловким, неумелым, бесполезным. Он даже карты перетасовать не может так, как тасует их Рокэ Алва. Эстебан криво усмехается и снова собирает плотные скользкие прямоугольники. Он научится. Он уже не замечает того, что пьян, не помнит, что сидит в углу маленькой таверны, безуспешно перебрасывая из ладони в ладонь колоду и заказывая еще и еще вина. Только смеющиеся картинки. Только скользящая в пальцах бумага. Из левой в правую, плотной лентой... ...Всё опять рассыпается, валится из рук, прямо перед Эстебаном падает Рыцарь Скал. Он морщится, стискивает оставшиеся в руках карты, тянется к выпавшей - это все из-за нее, разорвать ее, и дело с концом, и все обязательно получится. Из-за его плеча протягивается рука - тонкие пальцы, узкая кисть, сапфиры в серебре, белое кружево манжета. Подбирает выпавшую карту, собирает остальные, мягко забирает из стиснутых пальцев колоду. Эстебан поворачивается, медленно, очень медленно, дольше, чем до этого прожил на свете. - Юноша, - усмехается Алва, пока блестящая лента лениво перетекает из одной ладони в другую, - это же просто колода карт.
Тренируется упорно и настойчиво, так, что начинают болеть пальцы, так, что гладкие листы выскальзывают, рассыпаясь по столу яркими пятнами.
От них рябит в глазах, хочется сгрести их и выбросить, сжечь в камине или разорвать.
Но он вновь берет их в руки.
Из левой в правую, едва придерживая кончиками пальцев, пустить скользкую непрерывную ленту, так, будто она течет сама - а потом обратно, точно так же, небрежно и легко, еле заметно шевельнув ладонью, из правой в левую.
Нет.
Не получается.
Карты рассыпаются на стол, на колени, на пол.
Он чувствует себя неловким, неумелым, бесполезным.
Он даже карты перетасовать не может так, как тасует их Рокэ Алва.
Эстебан криво усмехается и снова собирает плотные скользкие прямоугольники.
Он научится.
Он уже не замечает того, что пьян, не помнит, что сидит в углу маленькой таверны, безуспешно перебрасывая из ладони в ладонь колоду и заказывая еще и еще вина.
Только смеющиеся картинки.
Только скользящая в пальцах бумага.
Из левой в правую, плотной лентой...
...Всё опять рассыпается, валится из рук, прямо перед Эстебаном падает Рыцарь Скал.
Он морщится, стискивает оставшиеся в руках карты, тянется к выпавшей - это все из-за нее, разорвать ее, и дело с концом, и все обязательно получится.
Из-за его плеча протягивается рука - тонкие пальцы, узкая кисть, сапфиры в серебре, белое кружево манжета.
Подбирает выпавшую карту, собирает остальные, мягко забирает из стиснутых пальцев колоду.
Эстебан поворачивается, медленно, очень медленно, дольше, чем до этого прожил на свете.
- Юноша, - усмехается Алва, пока блестящая лента лениво перетекает из одной ладони в другую, - это же просто колода карт.
так это канон. )))
(автор все время забывает подписаться, что это он :-))
(автор)
спасибо. )))
Я рисую картинку по мотивам драббла. Надеюсь, не против?
Напротив, я полностью "за". )))))
ок
тем более она почти готовая крайне заинтригована! )))
готово